Однако, можно и нужно тут дойти до конца. До того понимания «крови», которое органически присуще русской культуре. Ведь есть такое понимание. Оно-то, РУССКОЕ ПОНИМАНИЕ «КРОВИ», как раз и будет той самой идеей, которую можно будет без натяжек и манипуляций, по-русски органично связать с понятием «русская кровь».

Если мы обратимся к многовековой русской культуре, то нетрудно заметить, что понятие «русская кровь» в ней встречается, по меньшей мере, крайне редко (в отличие, кстати, от распространенного понятия «русский дух»). В то же время, понятия «кровь», «кровный», «единокровный», «кровиночка», «кровник» очень хорошо русским известны и понятны. Вот только издревле и до наших дней понятия эти принадлежат не комплексу представлений о народе и нации, а комплексу представлений о родстве, семье, предках. Понятие «кровь» - сугубо лично и интимно, оно как раз и относится к тем «КОРНЯМ» - родителям, братьям и сестрам, «православным бабушкам» и «дедушкам-коммунистам», к которым пришел Крылов в своём третьем опусе.

Эти корни, повторюсь, всегда глубоко личны, интимны и вполне конкретны у каждого человека. Без сомнения, они сущностно едины в народе, ибо един уклад, традиции. И, без сомнения, они с огромной силой работают на народное единство, но не как отвлеченная политическая идея, лозунг или митинговая кричалка - здесь-то как раз ни капли «корней» нет. А как глубинное единство, существенная схожесть семейного, родового и личного опыта, порождаемого самой совместной жизнью народной массы. И, вот главный парадокс, Крылов, восстающий на «фофудью», на реминесценции крестьянского уклада, на симпатии к советскому укладу жизни, на православное самосознание и прочее «проклятое тёмное прошлое» - восстает как раз на эти реальные КОРНИ, привязывающие русских людей друг к другу и связывающие их с ушедшими поколениями предков, которые и ЕСТЬ ТО ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО МОЖНО НАЗВАТЬ «РУССКОЙ КРОВЬЮ», которая реальна, конкретна и глубоко лично укоренена в сознании русских. Да, да - в том числе и утверждение «Русский не есть кровно-генетическое понятие» суть вполне конкретное проявление «РУССКОЙ КРОВИ». Вместо этого понятие «Русская кровь» пытаются превратить в пустой, звонкий и выхолощеный лозунг, в «унылое говно» для подпитки псевдо-национального тщеславия лишенного корней и тоскующего от пустоты и безысходности обывателя постмодерна, ищущего куда приткнуться на интернет-форумах.

Для русского народа таким основным питающим фоном, таким источником духовной жизни было христианское благовестие, принесенное ему Православной Восточной Церковью и представленное в его истории и жизни этой Православной Восточной Церковью. Русский народ в своей вере, в своей духовной жизни – часто весьма несовершенной жизни – полон грехов и недостатков, – “ухватился”, так сказать, тем не менее, за самый центр христианского благовестия: снисхождение милосердного Бога к недостойному грешнику, кающемуся и пораженному Его милосердием. Евангельская история полна таких повествований – притчи о Блудном Сыне (1), о Мытаре и Фарисее (2), покаяние жены-грешницы (3), обращение Закхея (4), разбойник на кресте (5). Они нашли глубокий отклик в народной душе. Народная душа со всей силой сокрушенного чувства отзывается на такие слова из песнопений и молитв Великого Поста: “Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче”, “Разбойника Благоразумного”, “Откуда начну плакати окаянного моего жития деяния? кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию?”, “Помилуй мя, Боже, помилуй мя!”

Народ православный чувствовал себя недостойным грешником перед лицом Божиим и умилялся вместе с тем безмерному снисхождению спасающей любви Божией. С глубоким умилением следил он за словами и обрядами служб Страстной недели, рисующими это безмерное снисхождение – даже до мук и Креста и смерти – Единородного Сына Божия. “Жизнь во гробе положился еси, Христе, и ангельская воинства ужасахуся, снисхождение славяще Твое”. – “Днесь висит на древе иже на водах землю повесивый; венцем от терния облагается иже ангелов Царь; в ложную багряницу облачается одеваяй небо облаки”.

Это созерцание двух, так сказать, “полюсов” – Божественного и человеческого, сочетание величия с бесконечным снисхождением, терпением и добровольным уничижением Сына Божия, это созерцание, столь характерное для самых основ христианского благовестия (“то, о чем мы слышали, что видели, что рассматривали своими глазами и что руки наши осязали” – это было “Слово Жизни”, “Вечная Жизнь”), столь характерное для всего миросозерцания и литургического благочестия Православной Церкви, вместе с тем глубоко покорило и захватило глубины души русского народа. Образ страждущего Христа глубоко ему дорог и близок. Это была не славянофильская только восторженность и идеализация, заставившая Тютчева сказать эти слова:

“Удрученный ношей крестной, Всю тебя, страна родная, В рабском виде Царь Небесный, Исходил благословляя”.

Да, греховность – ее было много в русском народе – и вместе с тем как часто была сердечная обращенность к образу страждущего Спасителя и к лику Его Милосердной Матери. Снисходящая спасающая любовь Божия, спасающая как раз и грешника, и именно грешника, - вот что поразило раз и навсегда душу русского народа. В этом отношении Достоевский в одной из основных его тем – обращение грешника, прикосновение благодати к сердцу грешника – глубоко народен. Вот почему так популярен в народном предании образ кающегося грешника, резко осудившего себя и меняющего свою жизнь (срвн. и в русской литературе, напр. образы Анания в “Горькой судьбине” Писемского, “Власа” Некрасова, кающегося Никиту и слова старика-отца во “Власти тьмы” Толстого).

Но не только страждущий Богочеловек, близкий к нам, к нашему страданию, не только благостный смиренный учитель, имеющий власть прощать грехи, допускать к себе мытарей и блудников, но не в меньшей степени и Воскресший Господь, Победитель ада и тьмы, и греха и смерти, навсегда покорил душу русского народа. Об этом свидетельствует то огромное общенародное значение, которое в России имеет Светлый Праздник Воскресения Христова в народной, как и в церковной жизни. Это был “праздник из праздников” и “торжество из торжеств”. Лучи победы освещали в нем жизнь, давали новый смысл жизни, пронизывали ее отголоском Воскресения Христова. Победа Божия над силой ада и смерти – это то, под знаменем чего христианин совершает свой путь на земле и что дает ему отраду и надежду.

Арсеньев Н. Духовные силы в жизни русского народа ч.1

В по­ни­ма­нии но­вых ар­хи­текто­ров Рос­сии всё шло хо­ро­шо. Под­вёл не­много Ель­цин,
бы­ст­ро со­старившийся и став­ший проф­не­пригодным. Ни для ко­го не явля­ет­ся секре­том,
что по­сле то­го как слабо­умие и ма­разм Ель­ци­на стало труд­но скры­вать, и его нель­зя бы­ло
по­ка­зы­вать, по­требо­вался другой ма­рионе­точный прези­дент.
Най­ти но­во­го ма­рионе­точно­го канди­да­та в прези­денты оказа­лось со­всем не­просто.
Бере­зовский не­сколько раз публично жа­ло­вался, что нет та­кой ха­ризма­тичной лично­сти
— канди­да­та в прези­денты, ко­то­рый был бы симпа­ти­чен на­ро­ду, а по­то­му легко вы­би­раемым,
и, ес­те­ст­венно, — ве­рой и прав­дой служившим бы олигархам.

В ре­зуль­та­те му­чи­тель­ных по­ис­ков вы­бор пал на В.В.Пути­на, яко­бы из-за та­ких ка­честв, как преданность,
благо­дарность и симпа­тия к ли­бе­раль­ным ценно­стям, че­му подтвер­ждени­ем бы­ла друж­ба и со­вмест­ная ра­бо­та с А. Соб­ча­ком
Выго­да бы­ла ещё и в том, что он был вы­хо­дец из спец­служб, ко­то­рые Бере­зовский и его со­то­ва­ри­щи по бо­гатст­ву
упор­но в те­че­ние не­скольких лет безре­зуль­та­тивно пы­та­лись по­ставить под свой контроль.

Ново­го канди­да­та в ма­рионетки спеш­но прове­ли по долж­но­ст­ной ие­рархи­че­ской ле­сенке на глазах удив­лённой об­ще­ст­венно­сти
на са­мый верх и, к концу 1999 го­да, сдела­ли прези­дентом.

По за­мыслу упомя­ну­тых олигархов Путин должен был, за­няв наивысший го­су­дарст­венный пост, быть им благо­дарным
— ведь он во­шёл в ис­то­рию и был обес­пе­чен до конца жизни ма­те­ри­ально.

                                              Послед­ний  этап  идео­ло­ги­че­ского  превосходст­ва

2000 год следу­ет считать ка­че­ст­венно пе­ре­ломным в Рос­сии — это апогей но­вой идео­ло­гии в Рос­сии.
          Новый прези­дент, став­ленник-преем­ник старо­го, в по­ни­ма­нии но­вых собст­венни­ков Рос­сии
был на­дёжным га­рантом на долгие го­ды. Теперь уже можно бы­ло расслабить­ся и из­дать са­мые смелые книги,
на­пример днев­ни­ко­вые за­писки о ре­во­лю­ции 1917 го­да из­вест­но­го ев­рейского ис­то­ри­ка Семёна Марковича Дуб­но­ва.

Как та­ко­вой, идео­ло­ги­че­ской борь­бы в Рос­сии на этом ис­то­ри­че­ском эта­пе не бы­ло. Невозможно прини­мать
всерь­ёз много­численные брошюрки и мелкие га­зе­тенки, со­держа­щие статьи о «иу­до-массонском» за­хвате Рос­сии,
ибо они влия­ли на очень ма­лень­кую часть на­се­ле­ния, их ав­то­ры досту­па к распростра­не­нию ин­форма­ции не имели
и лучшим ме­то­дом борь­бы с ни­ми бы­ло их полное иг­но­ри­ро­ва­ние, за­малчи­ва­ние.

Оста­ва­лось од­но­стороннее на­ступле­ние-вы­тесне­ние старой за­падной идео­ло­ги­ей (она же но­вая в Рос­сии) марксиз­ма.
Этот беспрепятст­венный процесс так да­ле­ко за­шёл, что пе­ре­шагнул че­рез марксизм и по­шёл глуб­же в ис­то­рию
— мощно­му крити­че­скому на­па­де­нию подверг­лись Александр Нев­ский и Пётр Вели­кий, а в фи­ло­со­фии Соловь­ёв,
Фло­ренский, Бер­дя­ев и ес­те­ст­венно Иль­ин. Что­бы увидеть как унизи­тель­но для российского го­су­дарст­ва и на­ро­да
идёт этот процесс, можно за­гля­нуть в книгу из­данную в 2000 го­ду в Рос­сии ев­рейскими ав­то­ра­ми Ефи­мом Кур­га­но­вым
и Ген­ри­ет­той Мон­ди. Вот не­боль­шая ци­та­та из этой книги — Ген­ри­ет­та Мон­ди:

«Ефим Кур­га­нов на ос­но­ва­нии этой ци­та­ты со­вершенно спра­ведли­во на­звал Фло­ренского «пред­те­чей фа­шизма»,
«Тако­ва та почва, на ко­то­рой был взра­щён бердя­ев­ский МИРНЫЙ ФАШИЗМ… Бер­дя­ев сформу­ли­ро­вал давно зрев­шую
в не­драх русской мысли програм­му МИРНОГО ФАШИЗМА…
Все по­строение, ко­то­рое на­ме­тил Вл.Соловь­ёв, а за­тем развернул Бер­дя­ев, не осуще­ст­вле­но и не­осуще­ст­ви­мо
То есть достоя­ние не толь­ко российской фи­ло­со­фии, но ми­ро­вой — Соловь­ёв, Фло­ренский и Бер­дя­ев
— те­перь оказы­ва­ет­ся явля­ются фа­ши­стами…
После краха марксиз­ма-ле­ни­низма втоп­тать в грязь эти имена — это значит ли­шить российский на­род
фи­ло­со­фии, ли­шить собст­венных мудре­цов; это значит не просто унизить этот на­род,
— а до­ка­зать его ни­чтоже­ст­во, и со­от­ветст­венно объяснить, по­че­му он за­служил та­кую ни­чтож­ную, ни­щенскую жизнь.

Логи­че­ски вста­ёт во­прос, — а ка­кой же на­род и по­че­му за­служил благо­датную жизнь?
На этот во­прос ав­то­ры от­ве­ча­ют конкрет­но:
«Отри­цать из­бран­ность ев­рейского на­ро­да, считать её временной, прехо­дя­щей — ересь,
ведь Бог из­бран­ность эту не от­ме­нил…»

Это вы­сказы­ва­ние уверенно следу­ет на­звать — проявле­ни­ем ре­ли­ги­оз­но­го ра­сизма.

Сре­ди беско­нечных пе­ре­пе­ча­ток Ари­стоте­ля, Кан­та, Геге­ля и т. п., но­вых книг по фи­ло­со­фии в на­шей стра­не вы­хо­дит очень ма­ло
по­это­му многие на­ши профессо­ра и акаде­ми­ки от фи­ло­со­фии чи­та­ли книгу Ген­ри­ет­ты Мон­ди
но ни­кто не встал на за­щи­ту фи­ло­софского достоя­ния российского на­ро­да, на за­щи­ту до­брых имён слав­ных фи­ло­со­фов.
А со сторо­ны атакую­щих — это на­зы­ва­ет­ся до­бить упав­ше­го. Всё, — за­хваче­ны бо­гатст­ва стра­ны и унич­то­же­но на­циональ­ное са­мо­созна­ние,
те­перь следу­ет стыдить­ся собст­венной ис­то­рии и фи­ло­со­фии, те­перь вы — ни­кто… и смири­тесь с тем, что случи­лось,
и с по­ло­же­ни­ем, в ко­то­ром на­хо­ди­тесь.
Всё… — на­значенный прези­дент и прави­тель­ст­во объя­ви­ли по­ли­ти­ку стабиль­но­сти, и ни­ка­ких пе­ре­де­лов, и ни­ка­ких пе­ре­смот­ров…