Е.КИСЕЛЕВ: В споре между теми, кто считает освобождение Светланы Бахминой знаком грядущих перемен в политической жизни страны и теми, кто утверждает, что выход на свободу бывшего юриста ЮКОСа не имеет никакого политического значения, при всем искреннем желании, чтобы в стране, наконец, чуть-чуть потеплело, приходится принять точку зрения скептиков и пессимистов. Оговоримся сразу - слава богу, что Бахмина на свободе. Мы искренне рады за нее, ее мужа и детей. Но, по большому счету, Бахмина вообще не должна была сидеть в тюрьме.
За спорами о том, является ли ее освобождение неким сигналом, посланным свыше, или не является, должна была Бахмина просить о помиловании, или президент Медведев мог сам воспользоваться своим конституционным правом даровать свободу любому осужденному, и нужно ли для условно-досрочного освобождения или помилования непременно признать свою вину и раскаяться – за всем этим как-то позабылось, при каких обстоятельствах Светлана Бахмина потеряла свободу.

Она была арестована в тот самый момент, когда, по сути дела, возглавляла юридическую оборону ЮКОСа, пытаясь воспрепятствовать проведению аукциона по продаже главного актива нефтяной компании, ее дочернего предприятия «Юганскнефтегаз», того самого, который в итоге был куплен компанией «Байкалфинансгрупп» с уставным капиталом 10 тысяч рублей, учрежденный за две недели до того самого аукциона и зарегистрированной в Твери, в обветшалом здании по соседству с питейным заведением с дурной репутацией.

Буквально через несколько дней после аукциона «Байкалфинансгрупп» со всеми потрохами, в том числе, с Юганскнефтегазом» был куплен «Роснефтью», по замечанию тогдашнего президента страны Владимира Путина, прокомментировавшего эту сделку, - «абсолютно рыночным способом».

Впоследствии Путин в интервью испанским журналистам признал, что все это было сделано для того, чтобы обезопасить «Роснефть» от будущих судебных исков.

Г.РЕЗНИК: Фактически, да. Например, по Бахминой должен сказать, почему я считал, что Медведев должен был мгновенно ее помиловать, - он должен был ее помиловать, чтобы исправить все огрехи и издевательства над правом, которые были в отношении Бахминой. Хотите о Бахминой немножко?
И.ВОРОБЬЕВА: Обязательно. Я как раз к этому и веду.
Г.РЕЗНИК: Вот смотрите – во-первых, прежде всего, я должен упрекнуть, указать на некое заблуждение, в котором находились и сторонники освобождения Бахминой, и противники. Заблуждение такое: все они сходились на том, что она – одна из многих. Я абсолютно ответственно заявляю: судьба Бахминой уникальна. Больше такой осужденной в местах лишения свободы не было. С такими характеристиками: экономическое преступление, малолетние дети, второстепенная роль в совершении преступления, отбытие половины срока наказания, подача ходатайства об условно-досрочном освобождении. Вы понимаете, что фактически было? Ведь права Бахминой нарушались фактически на всех этапах: при вынесении приговора ей было назначено какое наказание? 6 с половиной лет.
И.ВОРОБЬЕВА: Семь, потом полгода убрали.
Г.РЕЗНИК: А почему половинку? Почему такая аптекарская доза? Там же годами уже, после 5. А потому что если 6 - то амнистия. А дальше - Бахмина имела право на отсрочку от исполнения наказания. В Уголовном кодексе написано, что для женщин, у которых есть дети малолетние до 14 лет, до достижения ими этого возраста, 14-летнего, наказание может быть отсрочено – оно не было отсрочено. А дальше вот эти отказы Бахминой, которые просто-напросто являлись истинным тестом на независимость нашего правосудия по политически-мотивированным делам. И я призываю всех политологов и всех "либерастов", - мне понравилось это выражение, коммуняков и прочее – не делать никаких выводов из применения условно-досрочного освобождения Бахминой: суд просто исполнил закон, который не исполняли суды, которые рассматривали раньше. Это не милосердие, это не, простите меня, не помилование, это не гуманизм, это исполнение нормы закона, который абсолютно указывал на то, что Бахмина должна быть освобождена. Поэтому она освобождена - в соответствии с законом. И закон, между прочим - говорили – вот, она должна раскаяться – абсолютно ничего. Вот она должна полностью исправиться – знаете, какая формула в законе? – условно-досрочное освобождение применяется тогда, когда суд приходит к выводу, что окончательное исправление возможно без полного отбытия наказания. Поэтому дело в том, что она освобождена, потому что длить дальше этот позор, эту абсолютно неприглядную ситуацию, которая опять же, как я сказал, по делу Бориса – это просто порочит нашу юстицию, просто ее позорит. Не было возможности - вот была бы возможность ее еще как-то задержать там, - задержали бы.
И.ВОРОБЬЕВА: То есть, вы хотите сказать, что все доводы были «за» - я была на этом суде, там прокурор был «за», но ведь эта же ситуация была, когда рассматривали в Зубово-Полянском суде, там было то же самое.
Г.РЕЗНИК: А вы слышали, какие были доводы «против» прокурора? Они шли вразрез с законами. И доводы, которые были в решениях судов, которые потом отменялись – это была устроена такая пытка надеждой – не знаю, что у них там, совесть поворачивалась, или что-то другое в каком-то другом месте у них засвербело. В данном случае суд просто выглядел неприлично в отношении Бахминой. И при назначении наказания, и при отказе в отсрочке от выполнения наказания, и при рассмотрении ходатайства об условно-досрочном освобождении. Дальше никакой возможности ее держать уже не было. И поэтому простите, никаких выводов о том, что у нас тут либерализация.