Леонид Гозман, сопредседатель партии "Правое дело", Суббота, 21.08.2010 16:16

21.08.2010 | 16:16

Этот процесс длился почти год. Вердикт – невиновны.

Для присяжных, для адвокатов обеих сторон и для меня здание Московского областного суда стало почти родным – мы приходили туда три раза в неделю. И сейчас, когда все закончилось, мне есть, что сказать.

Во-первых, они виновны. И никакой вердикт здесь ничего не меняет. Это они заложили фугас и взорвали его, они стреляли по машинам, они перед этим вели наблюдение за машиной Чубайса, они сняли для этого под чужим именем квартиру по ходу следования его машины. Это у них нашли рулон, от которого были отрезаны коврики, найденные в окопах на месте взрыва, это у них нашли автоматные патроны, идентичные тем, которыми велся огонь, это их и их машины видели и на месте покушения, и за неделю до того, когда они проводили последнюю рекогносцировку, это они все, судя по данным MTS и Beline, находились в нужное время в нужном месте.

Во-вторых, не убили они просто потому, что им не повезло. Ночью подморозило, фугас закрыл лед, изменивший направление взрыва и немножко смягчивший его силу. За секунду до взрыва машина пошла на обгон – такая возможность редко представляется на этом узком шоссе – и оказалась на пару метров дальше от эпицентра взрыва, чем они рассчитывали. И наконец, классный водитель, который смог уехать с места взрыва на поврежденной машине. Собственно, они, в соответствии с теорией, и не собирались уничтожать бронированную машину – им нужно было ее остановить, а уже потом уничтожить или поджечь. Им не повезло.

В третьих, их оправдали не потому, что они невиновны. Было несколько причин. Первая – фамилия намеченной жертвы. Квачков прямо говорит, что убийство Чубайса преступлением не является, поскольку он оккупант, еврейский эсэсовец и прочее. Ладно бы, один больной, но ведь с ним многие согласны. Будь это не Чубайс, а кто угодно другой, сидели бы они за милую душу.

Вторая – качество следствия. Наши органы много чего умеют, но уж точно не приучены к тому, что доказывать вину подсудимого надо не судье, которому могут позвонить «оттуда», а двенадцати присяжным. Небрежности, допустимые, м.б. в так называемом профессиональном суде, адвокаты подсудимых вытаскивали на всеобщее обозрение. И правильно, кстати, делали.

Третья – призыв самого Чубайса не сажать их в тюрьму, безусловно, услышанный присяжными. В стране слишком много сумасшедших, ушибленных идеей освобождения Родины то ли от американцев, то ли от евреев, то ли вовсе от инопланетян. Надеть на Квачкова терновый венец - значит вложить оружие в руки еще десяткам «приморских партизан».

И четвертая причина – сам суд присяжных. Я всегда знал, что суд присяжных – одно из высших достижений демократии, сейчас я в этом убедился. Пороки нашей правоохранительной системы разбиваются об веками отработанную процедуру, главная цель которой – не допустить осуждения невиновного. Пусть даже и ценой оправдания виновного, как это и произошло сейчас.

Я убежден в общественной опасности Квачкова и его подельников, я убежден, что их дикие взгляды в сочетании с навыками владения оружием и мегалломаническим бредом представляют огромную опасность для страны. Но ведь мы хотели демократии, в частности, суда присяжных, для всех, в том числе, для таких, как они. Они-то бы нас просто расстреливали. Признание их невиновными – не слишком дорогая плата за то, чтобы не быть такими, как они, и за то, чтобы делались хоть медленные и неуверенные шаги к нормальному суду.