«Нефтяным бизнесом я заниматься больше никогда не буду»
Интервью с заключенным Михаилом Ходорковским

Бывший российский нефтяной магнат МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ сидит в тюрьме уже много лет. Теперь против него выдвинуто новое обвинение — в краже нефти. В интервью Handelsblatt предприниматель говорит о своей надежде получить свободу, рассказывает о буднях в следственном изоляторе и трудном пути России к правовому государству.

— Г-н Ходорковский, после того как вы были дважды осуждены за налоговое мошенничество, теперь вас обвиняют в краже нефти. Понимаете ли вы, каким образом согласуются эти обвинения?

— Абсолютно не понимаю. В них нет ни логики, ни последовательности. Если фирма обвиняемого, согласно мнению следствия, уходила от налогов, то ведь нельзя же обвинять то же самое лицо в краже нефти у этой самой фирмы. За продажу нефти ЮКОС налоги платил. Следовательно, украдена вся нефть быть не могла. Однако именно в этом меня обвиняют.

— Как сторона обвинения обосновывает утверждения о краже нефти?

— Судя по всему, обвинение считает, что я украл 350 млн т нефти, а в ЮКОСе этого никто не заметил и никаких убытков компания не понесла. Но никто не может мне объяснить, каким образом ЮКОС инвестировал, а также платил налоги и зарплату, если вся нефть была украдена? Не отвечает сторона обвинения и на вопрос, каким образом мне удалось украсть эту нефть.

— Какой приговор грозит вам при самом неблагоприятном исходе дела?

— 22,5 года заключения.

— Что, на ваш взгляд, является причиной нового обвинения?

— Судя по всему, некоторые бюрократы, которые обогатились за счет разграбления моих активов, стремятся оттянуть момент моего освобождения. Они боятся, что вскоре после завершения судебного разбирательства их привлекут к ответственности за разграбление ЮКОСа и моего фонда «Открытая Россия».

— Как вы готовитесь к третьему судебному процессу?

— Несмотря на то что новое обвинение явно ложное и абсурдное, к каждому судебному заседанию я готовлюсь серьезно. Я вникаю в позицию каждого приглашенного свидетеля. В суде я пытаюсь снять все сомнения в моей невиновности.

— Сохраняете ли вы надежду на то, что через несколько лет вас выпустят из тюрьмы?

— Я не фанатик и не мученик, а живой человек, у которого есть семья, друзья и хобби. Конечно, я не теряю надежды выйти на свободу. Однако я в достаточной степени реалист, чтобы понимать, какие могучие силы работают против меня, закона и здравого смысла, чтобы держать меня за решеткой. Однако я надеюсь, что придет день, когда государственные интересы возобладают над мелочными интересами бюрократов и силовиков.

— Опишите, пожалуйста, окружающую вас атмосферу.

— Мое пребывание в СИЗО и на судебных заседаниях особо разнообразных будней не предполагает. Подъем, завтрак, поездка в автобусе через московские пробки в суд. Заседания проходят практически ежедневно.

— Как выглядит ваш день?

— Обычно заседание суда длится с половины одиннадцатого до шести вечера. Потом возвращение в образцово-показательный, но достаточно строгий московский следственный изолятор. Ужин, немного свободного времени, которое я использую для подготовки к очередному судебному заседанию. Потом ложусь спать. Немного разнообразия приносят выходные, когда разрешены посещения. Однако жалоб на быт у меня нет. Я живу здесь так же, как и другие подследственные.

— Как изменилась ваша жизнь с тех пор, как 24 октября 2003 года вас взяли под стражу?

— Я больше не такой наивный и идеалистичный, как прежде. До момента оглашения приговора я думал, что со мной ничего не случится, потому что ничего плохого я не совершал. Надеялся, что суд встанет на мою сторону. Сегодня я в этом больше не уверен.

— Сейчас в Европейском суде по правам человека идет процесс по иску акционеров ЮКОСа. В Страсбурге снова вернулись к тому, как был разгромлен ваш бывший нефтяной концерн. В какой мере вы поддерживаете истцов?

— Поскольку я не являюсь ни акционером, ни менеджером ЮКОСа, в проходящем в Страсбурге процессе я не участвую. Наиболее интересной для меня является позиция Российской Федерации, поскольку между процессом в Страсбурге и нынешним обвинением против меня имеются параллели. В Страсбурге Россия старается доказать, что ЮКОС добывал и продавал нефть, получал выручку и прибыль. И что ЮКОС платил налоги, но меньше, чем требовалось по закону. Таким образом, в Страсбурге российская юстиция противоречит своему обвинению против меня в Москве.

— Предположим, судьи в Страсбурге удовлетворят требования истцов. Считаете ли вы, что в этом случае вам удастся выйти на свободу в результате кассационного производства в России?

— Нет. О том, чтобы российские суды единообразно аргументировали и выносили решения, сегодня остается только мечтать.

— Может ли судебное решение в Страсбурге иметь политические последствия для гарантий соблюдения законности в России?

— Проблема правовой безопасности находится внутри России. Принудить к этому страну невозможно. Граждане России должны сами осознать, что гарантии соблюдения законности являются необходимым для них достоянием, и потребовать их. Без этого государство долго существовать не сможет.

— Почему становление правовых и демократических структур идет в России так тяжело?

— Их создание требует времени. Другие страны затратили на это века. Россия же лишь недавно получила демократическую конституцию правового государства. Однако я уверен, что когда-нибудь России это удастся.

— Президент Дмитрий Медведев не упускает сейчас любой возможности для пламенных речей на тему модернизации. Вы ему верите?

— В настоящий момент я не вижу никаких признаков того, что Медведев говорит об этом неискренне. Российское общество и его элиты должны поддержать президента, а не просто наблюдать со стороны.

— Чем болеет Россия в XXI веке?

— По своему развитию государственная экономика России остановилась где-то на уровне середины XX века. Сегодня индустриальная экономика и максимальная централизация управления более не эффективны. Поэтому на глобальном рынке Россия проигрывает конкурентам.

— Что вы будете делать, когда окажетесь наконец на свободе?

— В первую очередь я буду заниматься своей семьей. Мои дети выросли без меня, а мою новорожденную внучку я даже не видел. Что же касается профессиональной деятельности, то меня интересуют проблемы альтернативной энергии и современного образования. Но я уверен, что нефтяным бизнесом в своей жизни заниматься я больше никогда не буду.

ФЛОРИАН ВИЛЛЕРСХАУЗЕН (ПЕРЕВОД АЛЕКСАНДРА ПОЛОЦКОГО)

25.03.2010